После многолетнего недоверия к лидерам в Лондоне и в Париже, особенно в связи с Мюнхенским соглашением и длительными переговорами летом 1939 г., теперь в Москве должны были решить, продолжать ли контакты с этими странами или прервать их. Здесь присутствовал и публичный аспект (информация в прессе, официальные заявления и т.п.) и возможные "закрытые контакты". Все это, несомненно, обсуждалось в Кремле, и необходимо было разработать конкретный план действий.

Но, пожалуй, самая сложная проблема, которая должна была решаться максимально быстро, состояла в том, как следует реализовывать тот секретный протокол, который прилагался к советско-германскому договору от 23 августа 1939 г. В целом договоренности между двумя странами о разделе сфер интересов были в какой-то мере неожиданными для Москвы и превосходили все прежние ожидания. Предстояло определить пути реализации этих договоренностей, причем применительно к каждой из указанных в протоколе территорий - к Польше, Румынии, странам Прибалтики и Финляндии с учетом возможной реакции указанных стран и других государств Европы и США.

 

Совершенно очевидно, что решение вставших проблем требовало довольно сложных и комплексных мероприятий различных ведомств и организаций. Хотя для советских лидеров вопросы морали и этических норм занимали второстепенное место, они не могли не учитывать того, что реализация секретного протокола затрагивала независимые суверенные государства, имеющие не только свои интересы, но и систему договоров и соглашений со многими государствами Европы и США.

 

Мы не имеем подробных документальных свидетельств, как проходило обсуждение этих проблем в советском руководстве в конце августа - первых числах сентября 1939 г. Нам лишь известно, что Политбюро дало поручение Наркоминделу подготовить необходимые соображения по всему комплексу возникших проблем. Судя по документам, возглавлял всю эту работу В.М. Молотов, именно он координировал действия различных ведомств и находился в постоянном контакте со Сталиным.

 

Параллельно с этим в первых числах сентября, точнее после 3 сентября в советские посольства за рубежом начали поступать инструкции из Центра, касающиеся оценки ситуации и содержащие указания о возможных действиях. В них не было ни слова о Польше, Прибалтике и т.п., но были первые признаки намерений в отношении Англии, Франции и других стран. Следует особо подчеркнуть, что экстраординарность ситуации и необходимость принятия быстрых шагов накладывали отпечаток на процесс выработки решений. Определение общей линии шло одновременно с конкретными действиями, что взаимно дополняло и влияло друг на друга. В итоге в течение сентября были в основном определены контуры будущего внешнеполитического курса, который, однако, подвергался существенной модификации по мере развития событий в зависимости от поведения различных участников развертывающейся драмы. На процесс принятия решений в Москве оказывали влияние самые различные факторы - доктринальные установки, идеологические пристрастия и предубеждения, новая геополитическая ситуация в условиях войны, сложившаяся в результате образования враждующих империалистических группировок, "соображения обеспечения" безопасности, возрождающиеся имперские амбиции и устремления. В этот процесс было включено высшее партийное руководство, Наркоминдел и Наркомат обороны, органы НКВД, идеологический отдел Центрального Комитета партии и руководство Коминтерна, специально подключенное к обсуждению в самом начале сентября 1939 г. 

 

Как свидетельствует множество документов, в центре и на вершине всего этого процесса был Сталин. Именно он в конечном счете определял общее направление политики и конкретные шаги, участвовал в ключевых беседах с германским послом в Москве, с министрами стран Прибалтики и Финляндии, лично писал инструкции для Коминтерна, вел переговоры с представителями других стран и т.п.

 

Документы показывают также, что в выработке решений важная роль принадлежала В.М. Молотову и К.Е. Ворошилову. На различных этапах обсуждения привлекался А.А Жданов, а также руководители ведомств и наркоматов, видные военные и партийные руководители страны. Но участие всех этих лиц носило больше консультативный характер. Реально все главные вопросы обсуждались узким кругом лиц без протоколов и стенограмм и решались Сталиным.

 

Если говорить о сентябре 1939 г., то основное, причем неотложное внимание в Москве было обращено на три вопроса польские дела, советско-германские отношения, срочная подготовка предложений по реализации секретного протокола применительно к странам Прибалтики и Финляндии. Параллельно формировались общетеоретические основы нового курса, затронувшего и деятельность Коминтерна.

 

Анализируя совокупность названных фактов, можно проследить, как шло становление нового советского внешнеполитического курса.