Внешняя советская политика

Сразу же после подписания советско-германского договора вся мировая печать была заполнена откликами и комментариями. В основном газеты и журналы Англии, Франции, США. Швейцарии, Скандинавских стран весьма негативно оценивали это событие, увидев в нем "сговор нацистской Германии с большевистским режимом", осуществленный за спиной "западных демократий". В отдельных публикациях делались намеки на существование каких-то дополнительных договоренностей между Москвой и Берлином, касающихся Польши и других стран. Но все это были лишь домыслы и предположения. Гораздо важнее была официальная реакция западных держав.

23 августа 1939 г. немедленно после получения известий о подписании пакта в Париже состоялось заседание военного кабинета министров. Премьер-министр Даладье так определил повестку дня: 1. Может ли Франция, не реагируя, просто присутствовать при исчезновении с карты Европы Польши и Румынии. 2. Какие меры она может предпринять в целом, чтобы этому воспрепятствовать. 3. Что может быть сделано немедленно.

По первому вопросу докладывал министр иностранных дел Ж. Боннэ. Надо, заявил он, как минимум подождать. Подчеркнув важность вопроса о судьбах Польши и Румынии, Боннэ также отметил значение позиции Турции и опасность нападения на Балканские страны. В заседании приняли участие представители военного руководства Франции.

В итоге было сказано, что Франция не имеет выбора: единственное решение состоит в сохранении обязательств перед Польшей, которые предшествовали переговорам с Советским Союзом летом 1939 г. Как видно, не имея никакой информации о секретных приложениях к пакту, французские официальные лица понимали, что судьба Польши и Румынии могла обсуждаться при советско-германских переговорах. Столь же выжидательной была и позиция британского кабинета.

Ситуация кардинальным образом изменилась после 1 сентября и начала немецкого наступления против Польши. 2 сентября французский посол в Москве Пайар срочно встретился с Молотовым и спросил, сохранится ли в этих условиях французско-советский пакт о взаимопомощи. Аналогичный вопрос Пайар задал в тот же день заместителю наркома В.П. Потемкинуб. При этом он выразил сожаление в связи со столь резким поворотом во внешней политике Советского Союза. Характерно, что руководители советского внешнеполитического ведомства избегали прямых ответов на поставленные вопросы и ограничивались словами, что Англия и Франция должны принять на себя ответственность за неудачу попыток достичь советско-англо-французского соглашения. На следующий день в телеграмме полпреду в Турции А.В. Терентьеву В.М. Молотов повторил ту же аргументацию и просил довести ее до сведения турецких властей.

9 сентября советский посол в Бельгии Е.В. Рубинин телеграфировал в Москву, что он получает из разных источников информацию о наличии "секретного" советско-германского соглашения, предусматривающего военное сотрудничество. Рубинин сообщал, что он повторяет слова Молотова и просит "не искать в советско-германском договоре того, чего там нет".

В те же дни советский посол в Париже Я.З. Суриц направил в Москву две обстоятельные телеграммы. В них говорилось о настроениях в правительственных и военных кругах Франции. По его мнению, французский генштаб не ожидал таких быстрых немецких успехов в Польше, но считает, что рано или поздно Америка вступит в войну на стороне Антанты и война будет доведена до победы. Однако единственным фактором, способным изменить соотношение сил, является позиция Советского Союза. Разброс мнений во французских политических кругах очень широк. Французский посол в Германии Кулондр привез из Берлина известие, что между Москвой и Берлином (с согласия Рима) имеется уже полная договоренность и заключено секретное соглашение о разделе Польши или о едином дипломатическом фронте. Другие считают, что эти разговоры преувеличены и что Советский Союз будет проводить свою политику нейтралитета с уклоном в сторону Германии. Меньшинство (в основном среди "левых") допускает возможность, что если Германия зарвется в Польше, то СССР может даже выступить против нее. По словам посла, все серьезные политики сходятся во мнении, что нельзя давать волю чувствам, нужно считаться с фактами и не игнорировать СССР.

В другом послании Суриц снова пишет, что существует "большой пессимизм" в отношении советской позиции. По мнению некоего французского деятеля, в правительстве считаются с возможностью оккупации Советским Союзом части Польши и что в этом случае французские гарантии Польше будут действовать и против СССР. Прессе и радио дано указание более осторожно высказываться в отношении СССР. Вчера радио цензура "получила взбучку за допуск слишком резкого выступления против СССР посла Клоделя". Данные французского дипломатического архива подтверждают эту оценку. Французское правительство не хотело обострять ситуацию и занимало выжидательную позицию.

Сходной была линия и британского кабинета. По данным советского посла И.М. Майского, британское правительство также придерживалось осторожной позиции. А известный английский политик Ллойд Джордж в беседе с советским послом резко критиковал премьера Чемберлена, считая, что тот продолжает мюнхенскую политику и готов "договориться с Гитлером". Но такая линия не сможет быть реализована из-за германских аппетитов и настроений британской общественности. Ллойд Джордж солидаризировался с той частью речи Молотова, в которой он критиковал английских политиков за провал тройственных переговоров летом 1939 г.

Сопоставляя различные советские документы с материалами из британских и французских архивов и с документами Госдепартамента США, можно прийти к выводу, что общая линия стран Антанты и их союзников и партнеров в первой половине сентября 1939 г. была осторожно выжидательной.

И хотя, как известно, Англия и Франция, следуя данным ранее гарантиям Польше, объявили 3 сентября войну Германии, ни в одном документе французского и британского правительств и военных не было даже намека на принятие каких-либо военных мер против Германии и оказания реальной помощи Польше. Складывалось впечатление, что гарантии Польше ограничивались словесными заявлениями, декларацией об объявлении войны и не предполагали конкретных действий в ином направлении. Франция не отправила ни одного солдата к германской границе. Англия не объявила о военном призыве резервистов. Все те военные выкладки, которые делались в ходе московских переговоров английскими и французскими представителями, не были подкреплены конкретными шагами. Советско-германский пакт вызвал огромный резонанс не только у основных участников международных событий, но практически во всех регионах и странах мира. Отметим лишь крайне озабоченную и нервную реакцию в странах Северной Европы. Она может быть свидетельством позиции малых государств. В этом плане любопытны отклики в Швеции. Как писала в своих дневниках бывший советский посол в Швеции А.М. Коллонтай, подписание пакта было совершенно неожиданным для Запада и вызвало шок. "Вся подготовка этого важнейшего события ускользнула от разведки великих держав Запада и от их пронырливых журналистов". Еще не имея никакой подробной информации о сущности договора, бельгийский посланник в Стокгольме говорил советскому послу уже 24 августа 1939 г.: "И вы, Советский Союз, покидаете нас, малые страны, на произвол Гитлера. А мы так радовались вашему сближению с Англией и Францией. Мы так надеялись на вашу политику укрепления мира". Через несколько дней член кабинета министров Швеции Г. Меллер говорил, что договор СССР с Берлином подорвал симпатии и доверие к СССР широких рабочих масс.

Основные комментарии Запада сводились к прогнозам относительно способности Польши к сопротивлению и к предположениям о возможной позиции Советского Союза в связи с быстрым германским продвижением по польской территории. Значение информации, получаемой в Москве, состояло в том, что советские руководители как раз в эти дни были заняты выработкой долгосрочной и немедленной реакции на происходящие события. Как показывает дальнейший ход событий, они учитывали позицию Англии и Франции и их возможную реакцию на советские действия, главным образом в отношении Польши. Лондон и Париж прежде всего стремились прояснить возможные намерения Москвы, получить информацию о характере и степени договоренностей СССР с Германией и, может быть, получить какие-либо заверения о сохранении контактов СССР с его прежними партнерами по летним московским переговорам.